Глава 43

Мерлин бережно укачивал Мордреда, пытливо глядя на пытавшегося спрятаться в собственных ладонях Ланселота – у рыцаря очень сильно болела голова, и он уже пытался не удивляться ничему. Напрочь забыл он и о том, что сегодня стал официально старше, события одного дня, ещё не законченного, но уже достаточно яркого, утомили его.

Мерлин начал напевать Мордреду:

-«Заплетаю я сказки в косу, Запоминаю я небеса…»

При первых звуках этой песни Ланселот отнял руки от лица и решил, что сошёл с ума. Когда-то Моргана сказала ему, что в детстве придумала песенку и вспомнила её, когда дарила Ланселоту кинжал перед поездкой в герцогство Кармелида. Тогда ещё Уриен был на свободе. Тогда у Ланселота болела скула от удара графа, но с какой радостью он получил бы ещё десяток от него же, и даже более сильных, чтобы тот только был жив.

-«И, ступая по росе, поутру, Я снова сказок увижу глаза…»- продолжал Мерлин, как ни в чём не бывало.

Ланселот поднял голову, глядя на друида, который должен быть мёртв окончательно, который никогда не должен уже вернуться, вспоминая, что Моргана как-то пела эти строки, эту песенку.

-«А в сказках тех – правда и ложь, Намёк на ещё несвершённое…»- Мерлин поднял взгляд на рыцаря и что-то знакомое, яростно-памятное было в этом взоре, непринадлежное Мерлину, но кому-то…

-«Я подарю тебе острый нож, И уйду по лесам сожжённым…» - закончил Мерлин, прижимая к груди Мордреда.

Песня закончилась, а Ланселот, выждав для верности ещё минуту, усмехнулся:

-В былые времена твоя маскировка была лучше…матушка!

Мерлин моргнул, на мгновение Ланселот решил, что всё-таки ошибся, но тут же с друида словно бы стянули маску. Медленное сияние окутало голубоватой дымкой его тело и, осев плотным клубом дыма на пол, явило уже не Мерлина…

Женщина – хорошо сложённая, с узким лицом, правильными чертами, огромно распахнутыми зелёными глазами и удивительной копной серебряных волос, туго стянутых золотой лентой, сама облачённая в полувоздушную кремовую мантию, стояла перед Ланселотом, покачивая Мордреда.

-Какая честь, - не без иронии склонил голову Ланселот, - моя приёмная мать, Леди Озера…в замке Камелота!

-Тихо, - без тени улыбки потребовала Леди Озера, глядя на своего воспитанника, не моргая, испытующе. – Никто не должен знать, что я здесь.

-Ребёнка верни в колыбель! – не сдался Ланселот, глядя на женщину со странной смесью раздражения и усталости. Он был к ней привязан той сыновьей любовью, которая готова вылиться

в жертвенность ради кровных уз, но всё-таки, не настолько, чтобы постоянно существовать бок о бок с семьёй.

Ланселот любил Леди Озера, как мог бы любить мать, если бы знал её, любил, уважал и с удовольствием покинул её дом, достигнув взрослого возраста, чтобы не только стать рыцарем, но и выбраться из-под крыла всё-таки деспотичной, вкрадчивой воли этой женщины. Она приняла его ребёнком, да, вырастила, выкормила, дала образование и напутствие, но на этом всё. Никакой ласки от неё Ланселот не получил, зато услышал, что она уже почти определила ему будущее – в свои соратники в странных обрядовых магических жизнях. Услышал и поторопился исчезнуть из жизни Леди Озера, навстречу мечте о мече и войне.

И вот сейчас она стояла перед ним.

Леди Озера вернула Мордреда в колыбель, и он почти сразу заснул, засопел, не зная, что за существо, вышедшее не из мира живых, держало его только что у груди.

-Мне нельзя появляться при дворе Пендрагонов, - с виноватой улыбкой сказала женщина. Но Ланселот слишком хорошо знал эту виноватую улыбку, призванную манипулировать людьми.

-И слава богу, - не сдался он, чувствуя себя неблагодарным сыном, но не жалея о словах.

-Я отказалась помочь Утеру Пендрагону соблазнить жену герцога Корнуэл, - продолжала она уже обычным тоном, видя, что манипуляция не сработала.

-Корнуэл, - повторил Ланселот. – Моргана Корнуэл…

-Верно, - легко согласилась Леди Озера, прикоснулась к щеке Ланселота. – Сын, ты возмужал!

-Зачем ты здесь? – Ланселот мягко отстранил её руку. Он прекрасно понимал, что появление этого существа не вело к причине обычной тоски по сыну, а вело к интригам, к каким-то очередным идеям…

-Спасти тебя, - коротко отозвалась Леди Озера, ничуть не обижаясь на его холодность. – Ты ведь спутался с королевой!

-Путаются, - тоном священника поправил Ланселот, - ленты корсажа и листья. Я же Гвиневру люблю.

-И с сестрой короля ты спутался, - сочувственно покачала головой Леди Озера, будто бы не услышав.

-Путаются следы и дороги, - не оскорбился Ланселот, тем же тоном продолжая отвечать ей, - Моргана – мой друг. Мой лучший друг.

-Ну да, - Леди Озера склонила голову набок, глядя на сына. – Ты предал короля! Ты ведь хотел быть рыцарем!

-А я и есть рыцарь, - сообщил Ланселот, демонстративно касаясь меча, - видишь перевязь? Я рыцарь, я верен рыцарской чести. Я предал короля? Нет. Я предал ничтожество и мальчишку. Меня посвятила Гвиневра, её я не предавал.

-Ты потеряешь голову, - продолжала Леди Озера, изучающе глядя на Ланселота.

-Главное, чтобы не здравый смысл, - в тон отозвался он. – Однако зачем ты пришла?

-Я хочу увести тебя отсюда! – Леди Озера подхватила Ланселота под локоть, - ну же, пойдём домой! Хватит, скоро здесь будет ад!

-И я буду жить в нём, - Ланселот вырвал руку из её цепких пальцев. – Матушка, я ценю вашу заботу, но я присягал этому аду. Я приветствую его! за себя не бойтесь, Матушка! Я попросил Моргану присмотреть за вами, если умру.

-А если умрёт и она? – Леди Озера искоса взглянула в колыбель Мордреда.

-Тогда, матушка, - Ланселот с деланным сочувствием выдохнул, - вам придётся коротать старость в одиночестве. Берите в следующий раз покорных детей и используйте их хоть в интригах, хоть в чём. Я благодарю тебя, честно. Я готов позаботиться и пожертвовать своей жизнью для тебя, но я не хочу быть с тобой рядом в те минуты, когда ты пытаешься всех обхитрить, как делала это всегда.

-Когда? – Леди Озера вскинулась. – Когда же, Ланселот?

-Видишь ли, - Ланселот усмехнулся, - ты, конечно, отказалась помогать Утеру в соблазнении герцогини Корнуэл, но, пообщавшись с Мерлином, я узнал, что ты, отказав королю, научила этого друида такому обману. После твоих уроков Мерлин смог придать вид герцога Утеру. Благо, Моргана об этом не знает.

Леди Озера, кажется, всерьёз удивилась. Она отшатнулась, глядя в глаза Ланселоту:

-Ты шутишь! Ты лжёшь? Он не посмел бы сказать этого! Это клятва!

-Мы часто делаем то, чего не должны посметь, - спокойно возразил Ланселот. – Причина, по которой Моргана об этом не знает, и, послушай меня, не узнает, в том, что мне жаль снова погружать её в этот кошмар. Но это не значит, что я не найду того, кто, в случае твоего очередного вмешательства, сможет тебя победить.

-Ты пойдёшь против меня? – Леди Озера заговорила приглушенно. На её глазах выступили предательские слезы, делая зеленый блеск ещё более ярким.

-Против той, что интриговала, предавала и лгала на протяжении сотен лет? да. Против матушки? Нет. Вопрос – кем ты покажешь себя.

-Ланселот, я изменилась, - Леди Озера протянула к нему руки, - как изменилась Моргана…

-Моргана не изменилась, - возразил рыцарь. – Она всё та же. Она думала, что хочет мести, но хотела лишь любви и сострадания. И сейчас ищет того же.

-Пусть! – Леди Озера упрямо тряхнула роскошной серебристой копной волос, отчего лента заколыхалась, - но я хочу спасти тебя! Ты скоро умрёшь!

-А мне всё равно умирать, - усмехнулся Ланселот. – Матушка, я рыцарь! Либо в бою, либо в интригах. Я обещал отдать жизнь за Камелот, за Гвиневру, за Моргану и Мордреда, поэтому, если ты сейчас же не отойдёшь от его колыбели, я точно обнажу меч, клянусь!

Леди Озера послушно отодвинулась в сторону, не сводя взгляда с Ланселота.

-Ты стал совсем холодным и бесчувственным. Ты не понимаешь, на что идёшь, и что в Камелоте небезопасно! Я толь…

-Безопасно-небезопасно! – Ланселот расхохотался, - я тебя умоляю, матушка! Безопасность не для Камелота! Каждый день здесь может быть последним, но если я сбегу – я предам больше, чем, если останусь. Нет, уходи, я не верю тебе, и даже если верил бы – всё равно не пошёл.

-Последний вопрос, - Леди Озера вдруг легко улыбнулась, - если тебе придётся выбирать между жизнью Морганы и Гвиневры, кого ты спасёшь?

Ланселот осёкся, поперхнулся словами, глядя в насмешливое лицо приёмной матери и медленно выдавил:

-Я сделаю всё, чтобы спасти обеих.

-А если нельзя? – наступала она.

-Ты обещала один вопрос, я ответил, - слукавил Ланселот. – Уходи по-хорошему.

Она хмыкнула, поправила ленту в волосах, обернулась к сыну:

-Скоро придёт огонь. Он сожрёт всё, что тебе дорого!

-Тогда вам лучше уходить, матушка, вы мне очень дороги, - Ланселот сердечно раскланялся.

Дым заклубился возле женщины, а она всё смотрела на него. Наконец, уже исчезая в его клубах, бросила:

-Я совсем тебя не узнаю!

-Я рад! – крикнул вдогонку Ланселот, и дым померк, и всё освещение из комнаты будто бы пропало. Обессиленный тяжестью разговора и напускным фарсом, за которым он прятался от её напора, Ланселот рухнул в кресло…

-Ланселот? Ланселот! Ланселот! – кто-то очень грубо и громко вывел его из…сна? Рыцарь медленно поднял голову и увидел над собой встревоженное лицо Гавейна, перевёл взгляд по ощущению движения у своей груди и увидел, что заснул в кресле с Мордредом в руках.

Выходит, никто не приходил? Или приходил, да стёр своё пребывание?

-Ланселот, ты чего? – возмутился Гавейн, глядя на обшаривающего взглядом комнату Ланселота. – Ты чего уснул-то? Да ещё и с наследником в руках!

-Он…плакал, - растерянно отозвался рыцарь, разглядывая спокойно лежащего в его руках младенца.

-Да я тоже сейчас расплачусь, - мрачно отозвался Гавейн. – Клади его в колыбель, пойдём!

-Да, сейчас, - лениво отозвался Ланселот, поднялся, держа младенца в руках, но только он собирался положить его в колыбель, как Мордред начал протестующее попискивать.

-Эм, - растерялся Гавейн, - может, он голодный?

-Может, он просто осознал, кто его родители? – мрачно поинтересовался Ланселот, пытаясь уложить Мордреда.

-Не выйдет, сэр, - кормилица появилась из своей каморки. – Он кормлен, просто очень беспокойный. Плачет, капризничает…

Ланселот выдохнул – ну, чего ещё ждать от крови Артура и Морганы? Вряд ли младенец с первого дня начал бы разумно излагать свои мысли, да планировать побег из Камелота, или переворот. Для этого нужно время.

Ланселот склонился над колыбелью и тихо запел:

-Заплетаю я сказки в косу, Запоминаю небеса. И, ступая по росе, поутру, Я снова увижу сказок глаза…

-Умереть можно! – восхищённо выдохнул Гавейн, когда Мордред замолчал и прикрыл глазки, так похожие на глазки Морганы. – Ланселот, а у тебя талант!

-А в сказках тех, правда и ложь, Намёк на ещё несвершённое. Я подарю тебе острый нож, И уйду по лесам сожжённым, - закончил Ланселот и Мордред, как по волшебству, задремал, мирно дышал, одеяльце вздымалось.

-Вы волшебник! – восхищённо отозвалась кормилица. – Наследник такой беспокойный, а вы его…ловко!

-Бедный ребёнок, - мрачно вынес вердикт Гавейн и направился к дверям.

-Вы волшебник, - шептала кормилица, держа руку Ланселота, закрепляя своё восхищение.

-Не приведи боже, - испугался рыцарь.

***

Быстро расправившись с делами, Ланселот и Гавейн, не сговариваясь, пошагали в сторону покоев короля, чтобы выведать что-нибудь о Моргане. Охотников до новостей было много. Будто бы случайно сверкала белоснежной кожей и жемчужной белизной лучшая девичья часть придворных дам, расхаживали рыцари…

-Ну? – Ланселот вытащил из толпы сэра Николаса, и тот пожал плечами:

-Чего «ну»?

-Как Моргана? - хором спросили Гавейн и Ланселот и сэр Николс кивнул:

-Пришла в себя, выгнала лекаря, говорит с королём.

-Всё как всегда, - резюмировал Гавейн, разводя руками. И его тут же отозвали в сторону, зато на его место пришёл Голиард.

-Жива, - не разжимая губ, сказал он, - просто обморок от нервов.

-Прекрасно её понимаю, - ввернул сэр Николас. – Говорят, чёрт знает что! Своими ушами слышал, что Лея – ну, танцовщица королевы, совершила нападение на короля! А Моргана бросилась её защищать! Говорят, вроде даже лезвие приложила к горлу…

-Абсурд, - фыркнул кто-то за их спинами и, рыцари, расступившись, увидели барона Голинского, в вечной своей широкополой шляпе и презрением ко всему сущему.

-Это почему? – осторожно спросил Голиард, вглядываясь в россыпь перьев, колыхающихся на полях шляпы.

-Чтобы сестра короля за служанку, какую рисковала! – барон расхохотался, обнажая острые треугольные зубы. Ланселот скользнул в сторону и увидел в свите придворных девицу…Эллен! Она косила на него прекрасный свой взор, кокетничала от всей широты своей невинной души, и Ланселот воспользовался ситуацией.

-Приветствую, - он приложился к тонкой руке Эллен, и та мгновенно залилась краской. За спиной Ланселота явно гоготнул Гавейн, но рыцарю сейчас было всё равно. – Эллен, верно?

-Да, - девушка взглянула сияющими глазами на Ланселота, не веря происходящему. – А вы…хотели о Моргане узнать?

-Ну…- Ланселот замялся, пойманный так быстро и открыто. – Да.

-Ой, - Эллен прижалась к его груди и быстро зашептала, - я всё-всё знаю, знала. Что вы подойдёте! Я ведь у Леди Вивьен в свите, а после смерти Мерлина, да Гаюса, лучший врач у неё. Он мне и сказал, что Моргана белая, как смерть, но живая, не ранена. Артур, король, да будет вечно славен он, пока Моргана без сознания лежала, от неё не отходил и чуть не зарычал, когда лекарь руки Морганы коснулся! Ох, такая любовь! Он сам чуть в обморок не упал, а всё руки не выпускает. И сейчас, как Моргана в чувство пришла, лекаря-то и выгнали, а король не показывается!

-Эллен, вы очень милая девушка, - Ланселот сердечно приобнял её. – Если я могу что-то для вас сделать…

-Можете, - вдруг сказала она, решительно глядя на Ланселота. – Приходите в ночной час к пруду. Я буду ждать вас.

-Не настолько всё,- вырвалось у рыцаря. – Эллен, я уже скован любовью. Но если я могу что-то…

-Да что вы так испугались? – изумилась леди Эллен, весело прижимаясь к груди рыцаря, - я же по дружбе, а не для увлечения! Вы не думайте, я люблю ночью гулять, но боязно…

-Хорошо, - помедлил Ланселот, решаясь. – Если по дружбе, то решено.

Тем временем Артур склонился над Морганой, пытаясь напоить её розовой водой.

-Как ты мог, - шептала фея, проливая большую часть кубка на шёлковое покрывало, портя его этим. – Я? Переворот? Кто тебе сказал? Казни его! он лжёт!

-Прости меня. Прости меня, - Артур пытался бережно удержать сестру, напоить её, он сам сейчас был едва ли не также бледен, как она. – Прости, солнце моё!

-У нас с тобой сын, - шептала фея, молотя руками по постели в слабом отблеске притворной ярости, - я люблю тебя, а ты гово…

Она расчётливо осеклась. Глаза её распахнулись, всем своим видом Моргана делала вид, что случайно проговорилась, а на деле не только была ведома расчётом, но и спасала жизнь и весь переворот.

-Что? – Артур попался, как мог попасться мальчишка! – Любишь?

Моргана взглянула на Артура, перевела взгляд на его губы, вроде бы случайно и кивнула, сдаваясь.

-Моргана! Мора, родная! – Артур едва не потерял сознание от радости, бросился к ней, сминая грубой обувью нежные покрывала, - я люблю тебя, радость! Родная моя, милая, хорошая, солнце моё, счастье…

«Вот и кончились у него ласковые слова!», - с ехидной болью подумалось Моргане, когда Артур принялся целовать ей руки и повторяться.

Однако прикосновения его не вызывали у неё нервного желания отдёрнуть руку. Она хотела даже как-то податься ему навстречу, понимая, что до сегодняшнего момента была обнажена перед ним не полностью, и только сказав заветное, сбросила тяжёлый груз, сдалась, принимая грешную участь свою.

-Родная, - прошептал Артур, касаясь губами её мгновенно отзывающейся дрожью кожи. – Ты моя. Только моя.

«Не твоя, а Камелота!», - чуть было не ввернула Моргана, защищаясь за колкостью фраз от чувств.

Но вместо этого её рука скользнула в волосы короля, вцепилась, заставляя его поднять голову, и губы Морганы коснулись его губ, недвижимые никаким принуждением. Артур отстранился было, видимо, испугавшись, но быстро осознал ошибку и вернул утраченную позицию, терзал её поцелуй, не желая прерывать его.

-Знаешь, а у Ланселота сегодня день Ангела, - Моргана через четверть часа выдохнула, прижимаясь к Артуру, без опаски, без страха быть узнанной и поверженной.

-Я рад за него, - расслабленно улыбнулся Артур. – И что ты хочешь? Наградить его? согласен!

-Нет, почему же, - Моргана провела пальцами по груди Артура, и он вздрогнул – когти феи были остры и впивались в кожу достаточно резко и больно, - я хочу, чтобы ты наградил его! ты же…король!

-Верно, - Артур довольно потянулся. – Но я доверю это тебе. Ты лучше его знаешь.

-Хм, - Моргана с трудом проглотила рвущийся комментарий и ответила просто: - титул!

-Чего? – Артур даже расхохотался. – Титул ему дать? Не много ли чести?

-Он спас мою жизнь пока мы ездили к Монтгомери, и заботился, - напомнила Моргана, - да и вообще, такого человека как Ланселот, лучше возносить. Он будет верен…

«Кому, правда – другой вопрос», - закончила про себя фея, а вслух добавила:

-Титул герцога Корнуэл, может быть?

Артур даже сел, глядя на сестру. Он пытался понять – шутит она, или нет. Моргана не шутила. Она рассудила просто: Артуру конец, Гвиневре придётся где-то жить, не становится же ей женой простого рыцаря, верно? сам же титул герцогини Моргане вообще не был нужен, до земель тех она не могла доехать, не вспоминая прошлое, а удовольствия ей в этом не было никакого.

-Ну…- Артур вглядывался в Моргану, - солнце, ты этого хочешь?

-Да, - ответила Моргана прямо и спокойно. – Артур, Ланселота нужно поощрить, плюс я туда точно не сунусь. И вообще, ему жениться пора!

-А ты? – Артур не мог понять такого заступничества, не дано ему было!

-А я, - Моргана кротко провела по его руке коготками, - а я подумала, что быть сестрой короля при Камелоте почётнее.

-Ты дьявольски хороша и права во всём! – Артур сдался и склонился к Моргане, она засмеялась. – А когда твой день рождения?

-Что? – Моргана даже смеяться перестала.

-Я не знаю, когда у тебя день рождения, - понурился король. – Я вообще мало что о тебе знаю.

-День рождения у меня осенью, - туманно отозвалась Моргана, укладывая голову на руку короля, с удобством размещаясь, - а что тебе рассказать? Про моё несчастное детство? Про мою одинокую, полную боли юность? Про что?

-Про шрам на спине, - Артур резко, хоть и попытался быть мягким, перевернул Моргану на живот и провёл пальцев по белёсой полоске, проходящей меж лопаток до поясницы. – Откуда?

-От плети, - в подушку ответила Моргана. – С острова фей.

-Там было очень плохо? – Артур бережно коснулся шрама губами, целуя весь след, не пропуская и клочка кожи. – Там было страшно?

-Скорее, больно, сонно, голодно и холодно, - сообщила фея, закрывая глаза. – Скорее так…думаешь, я зря бежала оттуда? Я убила. Я убивала, Артур. В тот день многие расстались с жизнями.

-Тебе их жаль? – Артур остановился, вслушиваясь в неровное дыхание сестры.

-Мне уже никого и ничего не жаль, - холодно ответила она. – Даже себя.

***

-Да, дитя, - с осуждением начала, было леди Вивьен, - напасть на короля, оставить королеву одну! В такое время!

У Леи дрожали руки, но она собиралась быстро и скоро, хотя бы из-за того, что Гвиневра и поправившаяся леди Тамлин, присутствовавшие при этом разносе Леи, собирали служанку. Гвиневра уже не плакала – не могла. Она была рада тому, что хоть так, но лея остаётся жива.

-Пусть боги благословят твой путь, - шептала королева, не отрываясь от объятий с той, которая была ей сестрой и о чём королева и подумать не могла! – Лея, моя славная Лея, моя сестра по несчастью! Пусть ты будешь счастлива! Пусть ославлена, но жива!

-Крепитесь, моя королева, - шептала Лея, руки её дрожали, - крепитесь, Гвиневра, вам предстоит тяжёлый путь, но вы всё выдержите. Я буду молиться за вас каждый день, что жива, я буду просить бога о милосердии к вам.

-Куда вы отправитесь? – холодно осведомилась леди Вивьен, методично пакуя нехитрые пожитки Леи. – Вам понадобится тёплый плащ?

-Я поеду на восток, - коротко бросила служанка, и это было больше, чем просто ответом. Гвиневра подняла полные слёз глаза на неё, понимая…

Мелеагант. Конечно, Лея отправляется к нему, бежит от Артура! Ненадолго они расстаются, выходит! Вот только, как встретятся? Как враги? Как союзники?

«Я буду поверженной королевой, умру подле Артура, а она войдёт в Камелот с победителями!» - с горечью подумала Гвиневра, закусывая обескровленные губы.

Лея не понимала, что за печалью Гвиневры кроется печаль куда большая, чем скорбь по расставанию с верной служанкой. Гвиневра понимала, что последний раз стоит перед нею в образе королевы, не сомневаясь в скором собственном падении и поругании.

-Боги благословят вашу дорогу, дитя, - равнодушно и обезличено, вернее даже, заученно, сообщила леди Вивьен, пакуя тёплые вещи для Леи и осторожно добавляя в её сундук небольшой мешочек с золотыми монетками – пусть будет и особо завязанную верёвку, какую лично зашивала в ворот Гавейну, на счастливый путь – пригодится.

-Спасибо вам, королева, я счастлива служить под вашим началом. Если когда-нибудь…- Лея осеклась. Руки задрожали, голос не отстал.

-Напишите мне, - попросила Гвиневра, порывисто обнимая Лею. – Милая Лея, я не смогу без тебя…никто не заменит твоей верности.

-Прощайте, Гвиневра! – Лея с трудом оторвалась от своей сестры и, покачиваясь, едва не теряя равновесие, опустошенная, ссутулившаяся, побрела к дверям. Сундук вынес лично Гавейн, молча, не глядя на королеву или жену. Он сам вызвался проводить Лею до того места, которое она укажет, а она указала графство Мори…

Ну что же, Гавейн не сомневался. Никто не сомневался.

-Стойте, - Леди Вивьен нагнала Лею и Гавейна уже в самом низу, осторожно и быстро сунула в руку Леи тонкий серебряный браслет, и сказала, - я хотела подарить его королеве, но…

Она больше не вымолвила и звука, горделиво расправила плечи, повернулась, не глядя на служанку, и зашагала по ступенькам, отвешивая всем соответственное приветствие.

Лея тупо смотрела на зажатый в руке браслет. Красивый, тонкого плетения, в переплетениях сердцевины маленькое изображение Чаши, выложенное голубыми камнями. Тонкая работа, недостойная простой служанки…

Из ступора Лею вывело покашливание Гавейна, заметившего жест супруги. Но не выразившего этого даже взглядом. Лея последний раз в роли служанки коснулась каменной ступени, пальцами ощутила теплоту камня, вспомнила, что однажды, пока не запомнила точное расположение всех комнат и лестниц, впотьмах налетела на одну лестницу…

Тогда Уриен наткнулся на неё. Она несильно ушибла ногу и на следующий день могла бегать, но он отнёс девушку до покоев. Хорошо тогда было. Понятно. Она – Лея, любит Уриена, хочет заслужить любовь Леодогана и приглядывает за сестрой-королевой, которая и не знает об их родственной связи. Моргана не позволяет Уриену приблизиться к себе, крутит споры с Мерлином, постепенно вливаясь в Совет, с пренебрежением относится к Гвиневре и к Ланселоту…как понятно, господи! Как просто, Боже!

Теперь всё перепутано. Уриен заклеймён предателем, Мерлина нет, Лею гонят из замка, сохраняя ей жизнь за то, что она напала на короля, пытаясь спасти самое ненавистное для себя существо – Моргану. Моргану, которую обожал Уриен, и которая сама обожает короля…сложно. Ланселот едва ли не доверенное лицо номер один при фее, Гвиневра больше не повод для её издевательств и насмешек. А интриги исходят от Кея…

На каком моменте Лея сошла с ума? Когда она спятила? Когда на Гвиневру напал их общий отец, хоть Гвиневра о том и не знает? Когда Гвиневра потеряла ребёнка, о котором тоже не знала? Когда умер Уриен или, когда Лея поняла, что Моргана не любила его и променяла на Артура? Или когда граф оказался, похоронен под именем труса для жителей Камелота? Когда, когда она спятила? Когда всё так запуталось?

-Лея, нам пора, - мягко напомнил о себе Гавейн, мрачно глядя на девушку и жалея её за потерянный вид и разъеденную душу. Душу, где не было больше ни одного луча надежды, где последние частицы радости ушли на Гвиневру, по причине, неведомой самой Гвиневре.

Гавейн подал руку девушке, помогая ей сойти со ступеней и Лея, прежде не спотыкавшаяся так глупо, чуть дважды не упала, сходя. В результате – Гавейн её почти снёс вниз и усадил в повозку.

-Земли графа Мори? – уточнил он аккуратно.

-Да, Уриен ждёт меня, - тенью отозвалась Лея и закрыла глаза, чтобы текущие из глаз слёзы не могли проникнуть в её сердце, чтобы она могла не видеть исчезающих стен замка, в одном из окон которого стоит Гвиневра, провожая взглядом верную свою служанку и тоже плача.

Боль в руке…Лея с удивлением открыла глаза и увидела браслет, врученный леди Вивьен, впившийся ей в руку.

Какая благодетель! Какой подарок. Зачем?!

-Ты отправишься к Мелеаганту? – спросил напрямик Гавейн, поворачивая голову. Лея, сидевшая в некрытой повозке под плащом, кивнула, не скрываясь.

-К нему.

-Вы…- Гавейн закашлялся. – Я не идиот, Лея. Я за одни такие речи могу тебя утопить в ближайшем болоте.

-Топи, - равнодушно отозвалась служанка и закрыла глаза, покоряясь судьбе. – Уриен ждёт меня.

-Я ведь понимаю, - Гавейн никак не мог заставить себя сказать заветное и запрещённое, - вы собрались покуситься на…невозможно. Как мне быть?

-Идти с нами или умирать, - холодно сообщила Лея и упала на сундук грудью, обнимая его…

***

-А также, друзья, - Артур, с сияющим видом поднялся из-за вечернего пиршественного стола и привлёк к себе внимание, больше, чем обычно. – Позвольте, я поздравлю с днём Ангела моего верного рыцаря – Ланселота.

-Ну, господи прости! – с нарочитой небрежностью перекрестилась Моргана, но её глаза сияли радостью. Она заметила Ланселота в толпе рыцарей, обомлевшего и ошеломлённого и показала ему язык, дразня. Тот в отместку показал ей кулак, но улыбнулся.

Гвиневра, сидевшая по левую руку от Артура (Моргана занимала место – по правую), с удивлением воззрилась на мужа, затем на любовника. Она не знала, что у Ланселота сегодня праздник. Стыд залил ей щеки.

-И я решил одарить своего слугу и рыцаря, - широко улыбнулся Артур, продолжая, когда шум понемногу стих и плечо Ланселота уже горело от постоянных похлопываний. – Титул! Герцога Корнуэла!

Моргана снова показала язык. В наступившей тишине кто-то неуверенно звякнул вилкой…

-А? – Ланселот чуть не упал в тарелку от изумления. – Ваше вели…

-Идея была от «высочества», - благодушно признал Артур, кивая в сторону Морганы. – Герцогиня Корнуэл заявила, что для неё земли Корнуэл – проклятье, и она готова отдать их вместе с титулом Ланселоту…

«Ты спятила!» - возмущённо смотрел Ланселот на Моргану.

«Почему для тебя это новость?» - насмешливо отвечала она взглядом. Мысли рыцаря путались, кто-то кричал, поздравляя его, славили Моргану…и немного Артура, но король, радостный от того, что сестра сегодня так мила к нему, не заметил, как сразу же возрос авторитет Ланселота и Морганы среди рыцарей. Как алчно глаза сверкнули…как быстро вокруг Ланселота оказалась толпа, готовая слушать, внимать. Моргана выпила за здравие Ланселота, причём сделала это очень искренне и прошептала одними губами: «поздравляю».

«При-ду-шу», - одними губами отозвался Ланселот, постепенно начиная понимать замысел феи.

Гвиневра воспользовалась ситуацией и быстро дошла до рыцаря, обняла его как бы, между прочим, и сообщила, что ждёт его у себя после вечера.

За это время, на место Гвиневры скользнул недовольный Кей. Но ещё более недоволен был Артур – ещё бы – Моргана потеряла сознание, под наветами молочного брата!

-А где мой титул? – громко спросил юродивый шут.

-Главный дурак! – захохотал Артур, - вот твой титул! Кей, я зол, очень и очень зол.

-Хорошенькое дело, - злобно блеснул глазками Кей.

-А то, - хмельно улыбнулся Артур, по-хозяйски гладя руку Морганы, - ты чуть было не рассорил меня с нею!

Кей секунду смотрел на спокойную Моргану, ласково улыбающуюся Артуру, затем в сердцах выругался и вышел из-за стола, готовый кого-нибудь уничтожить.

-Он никогда не скажет о тебе дурного,- Артур проводил Кея взглядом и поцеловал Моргану в щеку, - иначе я казню его! надоел!

Моргана только усмехнулась.

Леди Тамлин же в этот вечер отчаянно повезло. Выйди она на полминуты позже с пиршественного зала, задержись, завязывая шнурок, как Кей, готовый в ярости своей кого-нибудь уничтожить, причинить боль, столкнулся бы с нею, и размазал бы по стене, вспомнив всё, что было плохого.

Но леди Тамлин не задержалась на пиру и успела скользнуть в спасительную темноту прежде, чем судьба встретила свою жертву.

Но прежде её встретил Ланселот. Он на пиру сумел выловить леди Эллен, чтобы успеть перед нею сердечно извиниться и заявить, что при всём своём уважении к её персоне, в благодарности к ней, он не сможет составить ей компанию в ночной прогулке. Леди Эллен сделала вид, что не расстроилась, но выпила больше обычного…и снова выпила, заметив, куда обращён взгляд Ланселота.

-Ненавижу! – прошипела она, чувствуя, как злые слёзы подступают к её глазам.

Если бы леди Вивьен не давила своим этикетом на придворных дам, Эллен осталась бы в зале и не произошло ничего. Но она боялась, что Вивьен увидит её заплаканной и потому выскользнула из залы.

В объятия смерти и судьбы.

Кей, в ярости, не разбирая, где и кто, зажал ей рот рукой, перехватывая за талию, и втолкнул в тёмную каморку для заржавевших доспехов, каких-то тряпок и обмоток. Леди Эллен не успела сопротивляться, сначала ей показалось, что всё шутка, но когда она больно ударила локоть о какую-то острую железку, провонявшую ржавчиной, страх окутал девушку ядом.

Если бы Артур не был уже хмелён, а музыканты не стремились бы так ему угодить, возможно, кто-то услышал бы звуки борьбы, или вскрик. Но этого не случилось.

Леди Эллен вырывалась, билась, как могла, не понимая, кто перед нею, и лишь угадывая силуэт мужчины в темноте. Зато он прекрасно видел, что перед ним молодая, манящая жемчужной белизной тела девушка.

Тонкий писк жертвы, зловещий смешок хищника, громкий раскат баллады, восхваление Камелоту и всё кончено. Как просто, как легко и как жутко!

Леди Эллен не могла сопротивляться, Кей лишил её сознания и жестоко истерзал её тело, не устояв перед красотой девушки. Затем методично, не дожидаясь её возвращения в мир реальный, задушил её сильными узловатыми пальцами, сдавливая нежные черты так, что превратил их в кашу.

И если бы кто-то заметил на пиру пропажу леди Эллен и Кея, если бы кто-то сопоставил два этих факта, но этого не случилось. Леди Эллен, поруганная, обесчещенная юродивым братцем короля Артура осталась лежать в каморке, заботливо прикрытая какими-то грязными и пыльными, пропахшими потом обмотками и кусками покрывал, в которых переносили мертвые тела.

Красота погрязла в самой жестокой грязи. Красота умерла в пыли и ужасе, не успев понять происходящего, не успев прикоснуться к жизни. Красота ушла в запачканный землёй и ржавчиной пол.

Кей вышел из каморки, никем не замеченный, оттёр пот со лба и вернулся в пиршественную залу, где под напевы древней баллады, осушил до дна кубок южного вина, с ненавистью глядя на королевский стол, где Гвиневра болтала с мрачной Леди Вивьен и косилась в толпу рыцарей, а Моргана о чём-то шепталась с Артуром.

-Быть мне королём, - шёпотом провозгласил Кей и осушил ещё один кубок. – Славься, посланный небом, король…